Так назывался очень давний, снятый в 60-е годы фильм о французском Сопротивлении той ранней поры (40–42-е годы ХХ века), когда еще было непонятно, кто победит и чем все это кончится. Французы, в отличие от американцев, умеют снимать такие безнадежно-горькие ленты.
Иосиф Бродский был осужден и призван повторить путь Набокова, но там, где Набоков пролетел бабочкой, своим любимым радужным созданием, не попавшим ни в советский, ни в гитлеровский сачок, Бродского тащило волоком, обдирая в кровь о булыжники его любимого Петрополя.
Вячеслав Кондратьев был взят, оприходован и употреблен родным советским государством, как оловянный солдатик Андерсена. Так планировалось: все из одной оловянной ложки, все одинаковые, все не спрашивают, «за кого им кричать “ура!”».
Ну вот наше косолапое и зашевелилось. И не подумайте, что это как-то связано с декабрьскими и мартовскими мероприятиями: наш миша – правильный медведь, беспартийный, не единый. Независимый медведь, прямо из тайги. Не был, не состоял, не участвовал.
Этот архипелаг не значится в географии, он существует только в литературе. Второй наш Архипелаг, вшитый в карту рукой художника, второй после солженицынского.
У Галича был обманчивый псевдоним. Ласкающий, круглый, как морская галька, обточенная волной. А на самом деле этот уютный, упитанный бонвиван с такой добродушной физиономией был зол, умен, полон горечи, желчи и ненависти. Это был не медвежонок Винни-Пух, а настоящий волк – серый, лесной, дикий.
