Тема: Зона вылета

Алена Бабенко. Стервозность – это внутренний женский протест

Во мне много комплексов и страхов, но я их выжигаю путем преодоления себя. Это меня заставляет двигаться, накапливать какие-то вещи для своей профессии. Такая работа актера над собой. Раньше я ужасно боялась ходить на пробы и давать интервью, потому что сидишь все время и думаешь: сейчас не сложится диалог, а потом читатели будут говорить, что она такая тупая, двух слов связать не может. Но это же неправда – это всего лишь комплексы.

Эрнст Неизвестный. Живу как хочу, или пусть меня убьют

Он отважился поссориться с Хрущевым, когда тот был у власти, и помирился с ним, когда вождь был свергнут, после поставил памятник на могиле бывшего генсека. И упорно отказывался от гонорара, но сын, Сергей Никитич, настаивал, совал пачку денег – это когда они в машине ехали с Новодевичьего. И Эрнст, наконец, взял пачку – для того чтобы швырнуть ее в открытое окно «Волги».

Виктор Черномырдин. Врастопырку ничего не будет

Исполняется 75 лет Виктору Черномырдину. Первому после-гайдаровскому премьеру. Человеку, который упорно тащил экономику из ямы 1990 года – к неустойчивому равновесию, и ушел за несколько месяцев до дефолта 1998-го. Человеку, которого всегда будут вспоминать за его мудрость, порядочность и потрясающий народный юмор.

Константин Эрнст. Когда мобилы были большими

В связи с новым весенним обострением вокруг Эрнста публикуем материал наших авторов, написанный ими задолго до того, как некто Левкович остро поставил вопрос о нравственной сущности медиа-менеджеров.

Ксения Горбачева. Моя родословная вызывает столбняк

Ей было пять, когда ее дед возглавил Советский Союз, семь, когда он попытался его перестроить, одиннадцать, когда страна, им возглавляемая, перестала существовать... А как живется сегодня молодой, привлекательной (так и хочется добавить – сексуальной) женщине, которая в глазах окружающих, хочет она того или нет, навсегда останется внучкой Михаила Горбачева?

Валерий Золотухин. Я не буду ломать судьбы

Валерий Золотухин един в трех лицах: артист со званием народного, директор Театра на Таганке и художественный руководитель этого же театра. В октябре срок его административных полномочий был продлен. Мы сидим в его гримуборной, которую Золотухин когда-то делил с Готлибом Роненсоном и, глядя на непочатую бутылку кубинского рома (он выпивать уже давно закончил, а мне одному не удобно), беседуем о странах и путешествиях, о времени и о себе.

Сергей Гармаш. Я к себе отношусь достаточно спокойно

Брать интервью у Сергея Гармаша – все равно, что ходить по минному полю: каждый второй вопрос кажется ему глупым, банальным, неинтересным. Зрачки мгновенно сужаются, сигарета выпадает изо рта: «Опять косячите?» – кричит актер, и через секунду спокойно, как ни в чем не бывало, отвечает на следующий вопрос.

Джон Кинг: никакие мы не европейцы, мы британцы!

Джон Кинг – один из самых неоднозначных и скандальных британских писателей. В его книгах нет ни дворцовых интриг, ни чопорных аристократов, там правят низшие слои общества: грубая энергия, секс, насилие и примитивная национальная гордость. Это неизвестный и сказочный мир той Британии, о которой никогда не расскажут классики. И в то же время удивительным образом у Кинга этот мир наполнен романтикой и красотой простых вещей. 

Юлия Пересильд. Стекла в пудре

Юлия Пересильд – актриса, сыгравшая у Алексея Учителя в фильме «Край» (фильм выдвинут на «Оскар» от нашей страны), несколько женских ролей в «Рассказах Шукшина» (лучший спектакль последних двух лет в Москве), запомнилась она и очень тяжелой – в хорошем смысле – ролью в скандальном фильме «Однажды в провинции». Кто же помнит теперь скромную девочку из ГИТИСа, тихое начало в сериале «Участок» и неглавные роли в театре?

Ящик водки. Бутылка четырнадцатая, 1995

– Алик! Чем ты занимался в 95-м?

– Я что, на допросе?

– Хорошо. Ты не на допросе. Хорошо! Протокол ведь не ведется… Разве только мы сами себя пишем… Ну да ладно, скажу про себя. Я занимался тем же, что и в предыдущий год. Глянцевым журналом «Домовой» я занимался.