.jpg_t4_sq190_h_ccut_ct0.jpg)
От одной мантры ММФК не откажется никогда. Сколько б их ни было впредь, какие бы угрожающие латинские закорючки ни покрывали уличные растяжки вместо старого «За гуманизм киноискусства, за мир и дружбу между народами!» – в назначенный час в круг выйдет заслуженный дедушка российской кинематографии...
Белов был другом Шукшина. Причем очень близким. Шукшин уезжал «к Васе». Прятался у него в вологодской деревне. Вел многочасовые разговоры о русской деревне. О мужиках и бабах, о менталитете, о будущем страны. Очень интересно было бы послушать. И трезвые, и не очень трезвые их разговоры. Но, увы, никто записей не вел.
Я либерал. Мне положено Путина ненавидеть. И я исправно в себе эту ненависть холю, лелею и раздуваю — а то, не дай бог, погаснет в суете сытых буден, как погас в ней болотный протест, и как мне тогда смотреть в глаза Быкову и Акунину?
У Бразилии такой запах, что сразу щекотно в носу. Чтобы не чихнуть, я долго старался. Приехав оттуда, мне нужно было донести до компьютера и этот запах, и это чувство Бразилии - которое и сразу тебе чувство страха, и чувство локтя, и чувство родины одновременно. Написав то, что написалось, я подождал еще пару минут – и чихнул.
«Надо убирать у себя в комнате», – с раннего детства говорили мальчику Дане оба родителя. И не зря же говорили. Потому что если бы Даня содержал жилое помещение в порядке, ничего бы и не было.
Сергеева накрыл кризис. Все ждали неприятностей от Америки, а к Сергееву он пришел в родных стенах: жена объявила ему дефолт. – Значит так, – сказала она ему субботним утром, – ты мне надоел со своими фокусами, толку с тебя никакого нет, вот тебе два дня и вали-ка ты куда хочешь, здесь тебе уже не подадут ни обеда, ни чистой рубашки, а детям я скажу, что ты уехал на Тибет для просветления.
24 мая 2009 года моего племянника, маленького Алешу сбила машина на пешеходном переходе на улице Долгоруковская. Аня Немзер справляла день рождения в Мастерской в тот день, было воскресенье. Мне позвонила мама и упавшим голосом сказала: – Алешу сбили, он в больнице.
Данная сентенция пишется в режиме реального времени. Я не стану ничего в ней править, дополнять и украшать. Это – тупые размышления тупого на тупую тему, и не более того. Хотя я и в предыдущих ничего не правил.
Мы сидели на кухне с папой. Было воскресенье, счастливый день, когда родители остаются дома. Предположим, что это было лето. Папа спокойно пил чай. Иногда он пил его с белым хлебом, ломая булку на маленькие кусочки и размачивая в кружке, как в этот день. Он называл это - тюря.
Итак, женщины, родившиеся в 20-х годах прошлого столетия. Они частично пережили Гражданскую войну со всеми, там, петлюрцами и бендерцами. Жрать им особо тогда было нечего. И лежали они, завернутые в полотняные тряпушки, на полке в нетопленой избе, жадно посасывая ситцевые кульки со жмыхом. Вместо соски. А особо зажиточные могли себе позволить пососать мешочек с овсянкой.
