Эмиграция существовала с древних времен, тогда она иначе называлась.В сознании постсоветских людей остался некоторый атавизм: всякий отъезд с родины (еще один миф, который интересно разобрать!) – либо преступление, либо бегство с поля боя. Словом, в любом случае эмигрирующий совершает дурной поступок по отношению к отчизне.
Первый канал в прайм-тайм показал документальный фильм «Никита Хрущев. Голос из прошлого», снова показав широкому зрителю возможность решать, кем же был Никита Сергеевич – настоящим реформатором или хитроумным советским руководителем? «Медведь» обратился за разъяснениями к сыну Никиты Хрущева, который не так давно выпустил о своем отце книгу – «Реформатор Никита Хрущев».
Наш корреспондент на Камчатке и Командорских островах Вячеслав Немышев продолжает свой рассказ об обычаях и обитателях далекой-далекой земли.
Это интервью Кох и Свинаренко брали у Павла Лунгина еще до того, как фильм «Царь» вышел на экраны. Тогда казалось, что снять такой фильм, с таким подтекстом – уже огромная смелость режиссера. Теперь пределы смелости изменились, с одной стороны. С другой – на ТАКОЙ фильм денег уже, наверное, не собрать. Киноначальство стало намного бдительнее. О том, каким был воздух разрешенной свободы тогда, несколько лет назад, интересно вспомнить, не правда ли – именно сейчас.
Этот литератор принадлежит к самому, может, удачливому слою пишущих – они уехали из России, а после вернулись. И в итоге в пиаре сильно выиграли у тех, кто все это время жил дома, что не очень справедливо. Но ничего не поделаешь: русская культура – я про сегодняшний день, а не про дореволюционных покойников – провинциальна, и для успеха провинциалам надо засветиться «в столице», то есть на Западе.
Что сказал о поэтах самый эталонный поэт из них из всех: небожитель, архангел, творец, избранник, гений, райская птица? Борис Пастернак, умевший находить наслаждение даже в мученичестве, даже в смерти. Все гедонисты, эпикурейцы и киники умерли бы от зависти, если бы узрели (и прочитали) эти слова Бориса Леонидовича.
Юрий Арабов сначала был автором тонких стихов, и знал его узкий круг яйцеголовых: поэту непросто «раскрутиться», если он не воюет с царем или с ЦК правящей партии. Но после Арабов прогремел не стихами, но своими сценариями, из которых самые звучные «Молох», «Телец», «Солнце». Это был выход на международный уровень, – а как еще расценивать приз Каннского фестиваля.
От Москвы до Владивостока 9302 километра. (Для сравнения: от Москвы до Лондона – 2500, от Москвы до Нью-Йорка – 8000). Во Владивостоке говорят по-русски, смотрят наше телевидение, выполняют российские законы. Но при этом совсем по-другому относятся к Кремлю, к национальной гордости, кризису, да вообще ко всему. Наш корреспондент Олег Кашин встретился и поговорил в этом городе с разными людьми: от жены губернатора до водолаза.
Со стороны это выглядит так, будто Эдуард Лимонов целенаправленно выстраивает свою писательскую биографию – сейчас ее почти ни у кого из пишущих нет. А Лимонов – как Хемингуэй: жил во Франции, в Штатах, воевал, вел яркую личную жизнь… Практически в жизни у него было все, что и у папы Хема, – плюс к тому Лимонов еще сидел в русской тюрьме, где он объективно стал писать значительно лучше. Его новые книги не зря сделались модными.
Сколько при Лужкове снесено в Москве уникальных зданий? Зачем это сделано? Кто пытается этому мешать? Откуда взялись эти безвестные герои? Обо всем этом писатель Рустам Рахматуллин рассказал писателю Екатерине Садур.
