Осенью прошлого года московское издательство «Детектив-Пресс» выпустило «Дневник Жеребцовой Полины» — свидетельства девочки-подростка из Грозного о второй чеченской войне.
Образ грядущего – это технобольшевик, постанархист, трансгуманист-крионист, криптопараноик и WI-FI—террорист в одном лице. Такой вот неприятный хмырь поселился в голове корреспондента «Медведя» Антона ЕЛИНА после беседы с российскими трансгуманистами о технологическом будущем России, квасе и цифровых унитазах.
По любому Иличевский внимания заслуживает. На «Большую книгу» он номинируется который год, а «Букера» уже брал. Да дело и не в лычках по большому счету. Новая книга Иличевского – «Перс» – мало того, что единственная в этом сезоне заявка на полновесный роман (где, как и положено, перемешаны эпохи, континенты, Америка с нефтью и исламом и шейхами, и наш бывший Кавказ, и нимфетки, и страсти-мордасти со смертоубийствами), так еще и написана с большим старанием, что нынче редкость.
Ко мне в редакцию приходит огромное количество писем от россиян, и не только. И во всех этих письмах один и тот же вопрос. Дескать, Саша, а что будет дальше с миром и с нами?
Если завтра война, девочка Аглая знала, что ей делать. Ей надо было сидеть на своем месте в классе на третьем этаже и ждать, когда прибегут старшеклассники. Потому что так обычно и бывало, когда объявляли войну. Войну объявляли внезапно раз в полугодие. Но старшеклассники (да и, чего уж греха таить, ученики младшей и средней школы) всегда были к ней готовы. А уж если совсем по-честному, то все ждали войны с нетерпением.
То, что сейчас происходит с режиссером Сергеем Лобаном и его фильмом «Шапито-шоу», принято называть звездным часом. Точнее, четырьмя – потому что хронометраж «Шапито-шоу» именно такой, и в середине еще – внимание! – десятиминутный перерыв. До сих пор считалось, что массовый зритель такого не переживет, а он сдюжил, стерпел.
«Хочешь жить спокойно? — спрашивает обычно власть интеллигента. — Занимайся своей культурой и не лезь в политику». Несколько слов об этой «культуре». Те примерно 134 театра вдоль Садового кольца, о существовании которых мы узнаем только благодаря очередному конфликту труппы и начальника и которые ставят своих бескрылых «Чаек», являются именно таким образцом культуры, «которая ни во что не лезет».
Ломоносов наотрез отказался давать показания графу Юсупову и коменданту Петербурга Игнатьеву по делу оскорбления им «ученых», заявив, что может отвечать только перед академией. Михайла Васильевич небезосновательно считал, «что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать», и всей своей жизнью доказывал это.
О говорящей щуке, племяннице дядьки Черномора, Сивке-Бурке, Бабе Яге, Кащее, мастере закаливания Деде Морозе и славном Царе Горохе. А также о лесном (леший с лешачихой), степном (межевые и вяшки), водяном (речные русалки и морские фараонки) и домашнем (домовые и банные) народце. Лихом, и не всегда симпатичном.
