Этой весной мусора на путях не так и много, что странно: зима-то была долгая, снежная. Александр Матвеевич не сказать, что радуется, но все же приятно — денек погожий, лишний раз нагибаться лень, а хочется идти, подставив лицо солнцу, ловя первое настоящее тепло. Он шагает по шпалам с желтым пластиковым ведерком в одной руке и с лопатой в другой. Заметит бумажку, бутылку или незаконный камень, цепляет — и в ведро.
Для меня Первомай вернулся в 1993-м. Моя деревенская семидесятилетняя бабушка кричала: «Сволочи! Сво-ло-чи!» и тыкала дрожащим пальцем в телевизор. На экране толпу с красными флагами разгоняли пожарные водометы и мяли военные грузовики. Никогда до этого никаких заметных симпатий к ушедшей советской власти наша бабушка не обнаруживала.
Когда начались протесты в Беларуси, мы даже не смогли к ним дозвониться. Мы стучались во все сети, где были страницы наших друзей из Минска и Витебска, никто не отвечал. Мы писали: «Где вы? Где дети?» Они не отвечали. Наконец, наши друзья стали писать. По мессенджеру, на почту… Перед выходом из дома чистили телефоны, чтобы все эти послания не использовали против них при аресте. Когда я поняла, что в итоге эти «письма из Минска» остались только у меня, я поняла, что нужно их опубликовать. В результате собрался некий «минский дневник». В нем использованы сообщения этих тяжелых и вместе с тем прекрасных дней от нескольких моих знакомых
Владимир Александрович Шаров умер 17 августа 2018 года. Незадолго перед кончиной он успел подержать в руках сигнальный экземпляр своего последнего, девятого романа. В день похорон вдова писателя Ольга Дунаевская дарила книгу друзьям – на прощание и на память… Я прочла «Царство Агамемнона» сразу, практически не отрываясь.
В Россию я приехал именно учиться. Когда я закончил школу в Иране, не смог поступить с первого раза в институт. У нас это большая проблема, потому что в стране общий конкурс, примерно десять человек на место. Мне пришлось пойти в армию. Я служил два года, и в это время мой старший брат учился в Москве в МГУ на физика. Я всегда хотел учиться и стать умным человеком, как он.
9 -летняя русская девочка жила в Грозном. Началась война. Дневники Полины Жеребцовой – потрясающий человеческий документ, переведенный на многие европейские языки. В настоящее время готовится к печати книга, в которой будут собраны и ранние, и поздние дневники Полины.
В связи с новым витком скандала и успеха проекта «Поэт и гражданин» – он же «Гражданин поэт» – наш обозреватель Игорь Свинаренко встретился с актером и многодетным отцом Михаилом Ефремовым. Разговор шел не столько об искусстве, как можно было ожидать, сколько о том, как перестать беспокоиться и начать жить – практически по Дейлу Карнеги. Для этого, как выяснилось, надо плюнуть на политику, относиться к ней насмешливо и цинично – это главное, ну а остальное приложится.
Простые розвальни из жердинок, даже не телега, а чёрт знает что, тянутся по навозному снегу. Бежит сбоку немытый лысый юродивый, который не прошёл бы ни один дресс-код, пригорюнились бабы. Стражи не видно, а может, конвоя этого и вовсе нет. На дровнях сидит худая, очень злая на вид женщина в чёрном, почти монашеском убранстве. В её горящем взоре - исступление, в её жесте - фанатизм.
