Это интервью, опубликованное после «Груза-200», как и многие интервью режиссера, поражает своей раскованностью и внутренним достоинством. Он не был похож ни на кого. Его фильмы не были похожи ни на какие другие. Он шел вопреки течению и подчинялся только своей совести. Несмотря на банальность этих истин, он был бескомпромиссен. Таких людей часто забирают раньше. Они нужны где-то еще.
Глава про 97-й год – самая богатая событиями, самая драматичная. Кох уходит из правительства, причем, подчеркиваем, совершенно добровольно. Никто его не выгонял! Но это пытаются оспорить олигархические СМИ, которые берутся за «дело писателей»…
Тесно в русской тюрьме. Особенно когда ремонт: всех приходится уплотнять.
– А что за ремонт? Здание новое вроде. Чего тут за 10 лет могло сделаться? – спрашиваю.
Начальник московского СИЗО-5 подполковник Анатолий Северин отвечает:
– Построили недавно, 10 лет назад – но гидроизоляцию тогда не сделали…
Дети за решеткой. Это про какой-нибудь Освенцим или Саласпилс? Нет, незачем так далеко ехать. Вот под Рязанью есть так называемая воспитательная колония. Там детей окружают колючей проволокой, одевают в колхозные телогрейки, кормят баландой, заставляют работать, а если они заболеют, лечить их чаще всего нечем.
Отставной немецкий разведчик, он же российский бизнесмен Ральф-Дитер Монтаг-Гирмес, сейчас в основном живет в своем рыцарском замке в Саксонии, где у него богатые конюшни. Появился повод для разговора о том, каково приходится владельцам поместий в кризис.
– Ну, Алик, как обычно, давай коротко обсудим твою жизнь в 96-м…
– Жизнь моя в 96-м… А мы будем только мою жизнь обсуждать или твою тоже?
– Мою – тоже будем, не ссать. Как обычно. Но сперва твою – я же первый спросил.
– Ладно… Ну что? Детей у меня новых не родилось, жен у меня новых не появилось…
Во мне много комплексов и страхов, но я их выжигаю путем преодоления себя. Это меня заставляет двигаться, накапливать какие-то вещи для своей профессии. Такая работа актера над собой. Раньше я ужасно боялась ходить на пробы и давать интервью, потому что сидишь все время и думаешь: сейчас не сложится диалог, а потом читатели будут говорить, что она такая тупая, двух слов связать не может. Но это же неправда – это всего лишь комплексы.
Он отважился поссориться с Хрущевым, когда тот был у власти, и помирился с ним, когда вождь был свергнут, после поставил памятник на могиле бывшего генсека. И упорно отказывался от гонорара, но сын, Сергей Никитич, настаивал, совал пачку денег – это когда они в машине ехали с Новодевичьего. И Эрнст, наконец, взял пачку – для того чтобы швырнуть ее в открытое окно «Волги».
Исполняется 75 лет Виктору Черномырдину. Первому после-гайдаровскому премьеру. Человеку, который упорно тащил экономику из ямы 1990 года – к неустойчивому равновесию, и ушел за несколько месяцев до дефолта 1998-го. Человеку, которого всегда будут вспоминать за его мудрость, порядочность и потрясающий народный юмор.
В связи с новым весенним обострением вокруг Эрнста публикуем материал наших авторов, написанный ими задолго до того, как некто Левкович остро поставил вопрос о нравственной сущности медиа-менеджеров.
