.jpg_t4_sq190_h_ccut_ct0.jpg)
– Включи чеченское, оно прикольней, – попросила подруга Петрова, зевая и потягиваясь, причем левая ее рука нарочито лезла всеми растопыренными пальцами и красивыми ногтями Петрову в скулу.
Он не считает, что это он при нас. Это было раньше. Когда он только приехал. Когда он еще России не знал. Но это кончилось. Он уже здесь год. Или даже два. Теперь он Россию узнал. Теперь уже это мы при нем.
Перечитывая подшивку «Медведя» я наткнулся на этот рассказ, написанный автором по случаю триумфальной победы «Единой России» на выборах 2007 года. И подумал, что интересно было бы опубликовать его заново. Интересно посмотреть, какие прогнозы автора сбылись, а какие еще только начинают сбываться?
Ну вот наше косолапое и зашевелилось. И не подумайте, что это как-то связано с декабрьскими и мартовскими мероприятиями: наш миша – правильный медведь, беспартийный, не единый. Независимый медведь, прямо из тайги. Не был, не состоял, не участвовал.
Уже пускали, очередь переступала, но не укорачивалась еще, двумя коленями убедительно соблюдая прямой угол, только последней десяткой – петляя и трепеща ленточкой, косичкой воздушного змея, чтобы пропускать легковой автотранспорт, вползающий убедиться: припарковаться негде! – и выползающий назад. Я встал последним и достал паспорт.
Неуспешному писателю часто бывает стыдно. Я это хорошо знаю. Я сам неуспешный писатель. Мне самому часто бывает стыдно.
Профессор так и не взял на себя труд понять, в чем же именно жалоба Грошева. Да он его по-настоящему и не слушал! Обращаясь к обступившим полукругом ученикам и с довольным видом повторяя: «Как видите, коллеги, трансплантация прошла успешно! Кисть работает! Чувствительность в норме!» – профессор вытащил из лацкана белоснежного халата стоявшей рядом хорошенькой ассистентки иголку и вогнал ее в ладонь новой руки Грошева.
Этот архипелаг не значится в географии, он существует только в литературе. Второй наш Архипелаг, вшитый в карту рукой художника, второй после солженицынского.
У Галича был обманчивый псевдоним. Ласкающий, круглый, как морская галька, обточенная волной. А на самом деле этот уютный, упитанный бонвиван с такой добродушной физиономией был зол, умен, полон горечи, желчи и ненависти. Это был не медвежонок Винни-Пух, а настоящий волк – серый, лесной, дикий.
