Разговор с Адольфычем. Колонка Валерии Германики

• 23.06.2012
• автор: Валерия Гай Германика
• смотрели: 1372

Тэги:

У меня язык черный - от активированного угля, а будет зеленый, если меня сожрет трава. Я буду валяться в лужах и посещать гинеколога до тех пор,пока не превращусь в облако. И кто-то скажет:«Раньше эта девочка умела плакать! А теперь с собаками в снежную погоду бегает за палками,обманув природу!» А я скажу: «Теперь весна и хочется кровавого! Теперь апрель, теперь п…да и малому, и старому!» 

 

Весна - любовь и слякоть. Предчувствие весны.

Я выхожу заплакать в кровавые кусты.

И лирика, вся на вине, жестокая и нежная.

Пока ты пьяный и во мне, я буду нервно-снежная.

И мы с тобой гуляем по выцветшим мирам,

Бесплотным,словно моль,и мягким, словно пар.

И я кричу,и плачу, и падаю под солнце,

А ты за панибратство и за амикошонство!

И так гуляем мы.

Я называю его «Адольфыч». Адольфыч - так проще, лучше, оскорбительней. Обращение по отчеству давно уже не знак уважения. Панибратство. Амикошонство. А вот «Адольфыч» как-то выбивается из колеи - за счет глубокого внутреннего идиотизма. Писатель. Бывший бандит. Скрывает свое настоящее имя и истинное лицо от публики. На нем вымогательство и грабежи. Обещает показаться народу года через два-три. А я вот имею счастье его лицезретьи даже вместе гулять по мирам, закрытым для простых смертных. Я не читала его книг, а он не смотрел моих фильмов. Пока гуляем,он вскрывает мне мозг, медленно и вкусно. И если бы вдруг над нашими головами пролетела случайная сорока, она бы услышала примерно такой диалог.

- Лера, сейчас ты дружишь и живешь в среде писателей-художников. Которые старше тебя на двадцать пять-тридцать лет. Что будешь делать, когда они умрут?

- Я не верю в смерть и время.

- Никто не верит, но в один ужасный день на твой звонок ответит чужой голос.

- Мне нравится быть молодой и вечной среди великих, я - как сон или живу во сне Замятина. Я думала об этом три дня в поездах Европы.

- О чем?

- О том, что все умрут, а я останусь.

- Ты женщина. Женщины любят разочаровываться.

- Не разочарование! Я тебе говорила:очеловечивание.

- Сначала влюбилась, потом возненавидела.

- Я не умею ненавидеть.

- Когда ты возненавидишь всю свою тусовку, точнее не свою, а их,будешь собирать вокруг себяили найдешь кого-то?А запах? От стариков пахнет стариками. Ты не чувствуешь?

- Это ведь изнутри…

- Да знаю, знаю. Ты ведь с хорошими дружишь.

-Многие не любят друг друга.

- Правильно делают, за что им друг друга любить?Каждый человек, поставивший под сомнение все: религию,политику,историю,свой пол,- превращается в автономный такой объект, который остальных либо ненавидит (автономных),либо презирает (неавтономных,лохов).

- Любить вообще полезно для здоровья.

- У тебя получается любить? И надолго?

- Свободная душа не зависит от политики и прочего кала!!! А любить? Да знаешь что, люди часто не оставляют тебе возможности любить. Я хочу любить одного человека, а онпрячется от меня и думает,что мясо любви - это любовь с мясными женщинами! Апытаешьсядругого… А вообще-то полюбить себя- главное,по-настоящему,и тогда весь мир полюбишь. Главное - чтобы он жил,как хочет внутри…

- Внутри чего?

- Внутри себя. В сущности. Во вселенной. В вечности. Если он не поцелует меня, то не будет пахнуть розами вечно.

- Ты любишь вечно?

- Да. Как все. Только многие этого пока не знают. Читал «Ангела западного окна»?

- Не читал. Я очень мало читаю и смотрю, если честно.

Я хочу любить одного человека, а онпрячется от меня и думает,что мясо любви - это любовь с мясными женщинами!

Вообще, когда мы познакомились с Адольфычем, я искала родственную душу, и тогда первое,что я ему рассказала, это была история, как мой приятель-зооинженер трахнул по пьяни корову в виварии. Это было в Тимирязевской академии,и я тогда была на первом курсе. А Адольфыч рассказал, как его приятель-художник зарубил свою маму топором и как его в тюрьме убили. Но подружились мы окончательно, когда говорили о любви. О моих несостоявшихся любовниках и о манерно-сладком Северянине…

- Адольфыч, ты стихи пишешь? И есть ли у тебя романы?

- Я пишу короткие тексты, которые и есть стихи. Только без размера и рифмы. Иногда с аллитерациями, если я правильно употребляю слово. Романы есть, но я их выдаю за сценарии.

- А твои книги состоят из отдельных рассказов?

- Мои тексты состоят из разговоров или рассказов, объединенных героем. Который бандит, но уже подуставший.

- Это постоянный герой? Не тот, который со змеей в автобусе ехал? Это я в ЖЖ у тебя читала.

- Нет, конечно. А со змеей - это персонаж Трикстер-приколист. Это камедь для ТНТ, сериал.

- А выглядит как литература…

- К сожалению, я не вполне писатель. То есть писать отдельно литературу и отдельно халтуру не получается, пока бисера хватает,ну а не хватит - всегда можно переехать в Крым и не отвечать на звонки.

-У тебя неплохое совмещение… Если сериал выглядит, как кусок хорошего романа… Ты крутой,слушай. Для меня стиль главное.

- Для меня тоже.

- Скачай мой фильм. Тебе понравится. Он по стилю точный.

Вскоре Адольфыч дал почитать некоторые свои тексты. Вот,могу поделиться кусочком еще неизданного:

«Когда Ржавый освободился в первый раз, Бэрэш встретил его у подъезда словами: “Юрка, иды на роботу!”С бычьей непосредственностью он сказал это человеку, который пять лет шил бесплатно футбольные мячи и при невыполнении нормы помещался в карцер, на хлеб и воду.

Юрка уходил по своим делам и прикрыл форточку на кухне. Так как был выпившим, чуть сильнее, стекло треснуло. На это Бэрэш отреагировал монологом: “Падлюка, падлюка, ссикло розбыв, пожалив, не посадыв, вин ссикло розбыв, хто буде ссиклить, я ще не вечеряв, пожалив, не посадыв…”и т.д.

На дне рождения у Юркиной мамы, куда был приглашен Хилько (он подарил маме Юрки поношенное платье своей мамы), Бэрэш поднял рюмочку с самогоном, и тут сестра Рыжего сказала ему под руку: “Я тоже имею право на жилплощадь в этой квартире”. Поперхнувшийся самогоном Бэрэш заскулил на одном дыхании: “Бл…дюга-сука-е…ана в рот-бл…дь-проститутка!” - и попал ей рюмкой в лоб. Потом Юрка перевернул стол, а потом Хильку позвонила мама Рыжего и проплакала в трубку: “Гой-гой-гой, шо ж будет, Юра ударыв соседа ножем, и тот ще впав на ссикло”».

Расставаясь со мной, Адольфыч дает четкие инструкции и нежные наставления,как мне лучше написать о наших встречах. Прочитав мои стихи, советует выдавить Витухновскую из себя. Я возражаю и говорю, что нет во мне Алины,и в текстах нет. Мы разные. Адольфыч покидает меня и едет на съезд ветеранов Движения за полную социальную справедливость. За ним уже пришли активисты движения и пора расставаться.

Прощаемся-расходимся, в апрельском небе - марево.

Весна бесстыдно робкая и наглая, как палево.

Мой конь кричит: «Валерия! У нас с тобой нет времени!»

Я буду предана весне, и буду вечно не в себе.

 

Опубликовано в журнале "Медведь" №129, 2009

КОММЕНТАРИИ