На нашу анкету отвечает писатель-фантаст Борис Стругацкий.

1. У вас есть план жизни на ближайшие годы? Или на десять лет вперед?

Я слишком стар, чтобы строить планы «на пару лет». На пару месяцев – пожалуй, но никак не больше. А что стоит планировать на пару месяцев? Одни пустяки.

Спектакль «Брак поневоле» (у него еще есть подзаголовок – «Мольер во флигеле») – это, конечно, история успеха. Два студента (режиссер Плотников и актер Максимов) вместе с с еще одним студентом и еще одним актером (Смирнов и Агафонов) поставили несколько учебных этюдов по Мольеру, да и не только по Мольеру, то есть вообще этюдов. 

Фильм «9 дней одного года», так получилось, я смотрел всю свою жизнь. Сначала в детстве, по черно-белому телевизору «Старт». Фильм казался мне скучным, и я недовольно ходил из комнаты, где стоял телевизор, в кухню и обратно, давая понять родителям, что пора выключить эту нудятину. Но что-то все равно цепляло – «А ты бомбу делал?», невероятно красивая Лаврова смотрит на себя в зеркало, потом страшное облучение.

Наконец-то поставили спектакль про меня. Я давно ждал. Смотрел, буквально затаив дыхание. Ну, все обо мне рассказали. Даже неудобно стало, не такая уж я интересная личность. Попытались, конечно, другими именами завуалировать... Но видно же, чего там.

Почему Валерий Сахатов пишет такие странные портреты? Ни один из возможных ответов не подходит. Придется найти невозможный. Непросто это будет.... Вот стоять долго-долго около женщины в красном или женщины в зеленом или женщины в синем – это просто. Погружаешься в волнение цвета и не можешь вынырнуть. А понять, почему не можешь найти ответ, сложно… 

…Вообще-то, давно проехали. Спектаклю уже не год и даже не два. Но есть о чем поразмышлять. Люблю заниматься этим с друзьями после спектакля. Начну с того, что скучно не было. И ушла-то, кстати, всего одна пожилая дама, тихонечко бурча под нос.

Игорь Шипилин смотрит вокруг и сразу видит, что ему не нужно. Нет, он совсем не против анализировать и рассуждать, даже обучать, но когда надо писать, им ведет исключительно интуиция. Вот это не нужно, и это, и это – потому что если это ничего не даст, значит, заберет.

Счастье здесь растворено повсеместно. Счастье и – любовь, прежде всего, к ребенку. К своему и каждому, который вписан в пейзаж или интерьер.  Такая особенность у художника Елены Утенковой-Тихоновой – люди на ее картинах растворяются в мире, а мир растворяется в счастье. И получается гармония – тихая и мелодичная. 

Сначала не пришлось. Ну никак. Не захватило. Потом мы с моей подругой Аней Черняховской и ее костылем посидели в кафешке на Никитской, поглазели на восторженную публику, которая выходила из «Геликон-оперы», поговорили…

Не знаю, надолго ли я задержался бы в Играх Михаила Довженко, если бы не музыкальные паузы. Все-таки это важно, когда мозг берёт тайм-аут, а сердце продолжает стучать, и стучит даже чаще.

Еврипид без скуки? Это возможно? Театр, который берется за Еврипида (а браться вроде как надо, люди нынче почти уже ищут на древних греков), конечно, всегда задается этим вопросом. И решается он просто. 

Какого цвета наш мир? Не мир вообще, а наш, русский, точнее – Елецкий, мир города Ельца. Смотришь на пейзажи «профессиональных» художников… Как много у них хороших сочных красок! Масляных! И холстов! Грунтованных! Как празднично они живописуют окружающий мир, в сочных подробностях, в фигуристых мазках...

Когда-то я любил московский театр. Много-много лет назад. Новые смыслы, актерские бурлески, фиги в карманах, пульс юности и азарата… Ну и хватит об этом. Ничего этого больше нет.

Книга о том, как проходил суд над нацистскими преступниками. Он начался в Нюрнберге 20 ноября 1945 г. Именно в этом городе в 1935 году были приняты «Нюрнбергские расовые законы третьего рейха», от которых пострадали миллионы людей.