Жара. Сиеста. Я сижу на залитой солнцем площади забытого богом итальянского городка Локри перед собором Святого Франциска Ассизского и тупо разглядываю изъязвленную временем каменную колонну. Колонну венчает обсиженная голубями Дева Мария с младенцем на руках.
Кто-то несется в свой пункт назначения, ломая все на своем пути, несмотря на проносящиеся за окном красоты, одержимый одной идеей, вспыхнет, как молния, и погаснет, но скорости не сбавит.
Судьба конструктора Михаила Калашникова, как всякого гения, полна драматизма и непонимания. Это лишний раз подтвердило открытие памятника конструктору АК-47 в Москве.
В этом году в Одессе сразу несколько крупных культурных событий. Вновь проводится шикарный фестиваль Odessa-classic – замечательное событие, на котором я уже побывал два года назад. Впервые объявляет победителей международная литературная премия имени Бабеля, в которой я имел честь состоять членом жюри
Не знаю, почему мне так не нравится выражение «Спасибо за понимание»? Вроде бы форма вежливости, вроде извинения даже, вроде мы все скорбели, что вот с нами как в лагере – по газонам не ходить, вход только по пропускам...
Зачем люди ходят на лекции? Ну, на исторические, политические, по искусству – понятно. За тем, что в школе пропустили. Люди хотят подштопать картину мира, представить перспективы, чтобы никто и ничто уже не застало их врасплох. Я бы тоже не отказалась, кабы не лень и цейтнот.
В калейдоскопическом Дагестане все нужно познавать в сравнении. Мы занялись этим сразу, как приехали, и продолжали делать нон-стоп: сравнивали даргинский чуду с беркалом (национальное аварское блюдо, готовится в гунибском округе), вареный хинкал – с жареным, кизлярский коньяк с дербентским.
На самом деле забыть труднее, чем запомнить. Память — не бесстрастная фотопленка, она фиксирует только то, что значимо для личности, что для нее актуально.
Вот эта фотография 18 июля - хороший способ пояснить то беспокойство о будущем, которое есть у нас всех. На первый взгляд, здесь изображено то, что мы привыкли видеть и на телевизионных экранах европейских стран.
.jpg_t4_sq40_h_ccut_ct.jpg){kind=small}
.jpg_t4_sq40_h_ccut_ct.jpg){kind=small}
1. У вас есть план жизни на ближайшие годы? Или на десять лет вперед?
Я слишком стар, чтобы строить планы «на пару лет». На пару месяцев – пожалуй, но никак не больше. А что стоит планировать на пару месяцев? Одни пустяки.
Наконец-то поставили спектакль про меня. Я давно ждал. Смотрел, буквально затаив дыхание. Ну, все обо мне рассказали. Даже неудобно стало, не такая уж я интересная личность. Попытались, конечно, другими именами завуалировать... Но видно же, чего там.
Почему Валерий Сахатов пишет такие странные портреты? Ни один из возможных ответов не подходит. Придется найти невозможный. Непросто это будет.... Вот стоять долго-долго около женщины в красном или женщины в зеленом или женщины в синем – это просто. Погружаешься в волнение цвета и не можешь вынырнуть. А понять, почему не можешь найти ответ, сложно…
…Вообще-то, давно проехали. Спектаклю уже не год и даже не два. Но есть о чем поразмышлять. Люблю заниматься этим с друзьями после спектакля. Начну с того, что скучно не было. И ушла-то, кстати, всего одна пожилая дама, тихонечко бурча под нос.
Игорь Шипилин смотрит вокруг и сразу видит, что ему не нужно. Нет, он совсем не против анализировать и рассуждать, даже обучать, но когда надо писать, им ведет исключительно интуиция. Вот это не нужно, и это, и это – потому что если это ничего не даст, значит, заберет.
Счастье здесь растворено повсеместно. Счастье и – любовь, прежде всего, к ребенку. К своему и каждому, который вписан в пейзаж или интерьер. Такая особенность у художника Елены Утенковой-Тихоновой – люди на ее картинах растворяются в мире, а мир растворяется в счастье. И получается гармония – тихая и мелодичная.
Сначала не пришлось. Ну никак. Не захватило. Потом мы с моей подругой Аней Черняховской и ее костылем посидели в кафешке на Никитской, поглазели на восторженную публику, которая выходила из «Геликон-оперы», поговорили…
Не знаю, надолго ли я задержался бы в Играх Михаила Довженко, если бы не музыкальные паузы. Все-таки это важно, когда мозг берёт тайм-аут, а сердце продолжает стучать, и стучит даже чаще.
Еврипид без скуки? Это возможно? Театр, который берется за Еврипида (а браться вроде как надо, люди нынче почти уже ищут на древних греков), конечно, всегда задается этим вопросом. И решается он просто.
Какого цвета наш мир? Не мир вообще, а наш, русский, точнее – Елецкий, мир города Ельца. Смотришь на пейзажи «профессиональных» художников… Как много у них хороших сочных красок! Масляных! И холстов! Грунтованных! Как празднично они живописуют окружающий мир, в сочных подробностях, в фигуристых мазках...
Когда-то я любил московский театр. Много-много лет назад. Новые смыслы, актерские бурлески, фиги в карманах, пульс юности и азарата… Ну и хватит об этом. Ничего этого больше нет.
Книга о том, как проходил суд над нацистскими преступниками. Он начался в Нюрнберге 20 ноября 1945 г. Именно в этом городе в 1935 году были приняты «Нюрнбергские расовые законы третьего рейха», от которых пострадали миллионы людей.
Музыка / Любимые песни